Эту песню я впервые услышал в раннем детстве и её начало запомнил навсегда:
Дан приказ: ему - на запад,
Ей - в другую сторону...
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.
Тогда я ещё не учился в школе, но уже знал, что 7 ноября большой праздник - очередная годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Слово революция у меня ассоциировалось с красным флагом, который дедушка прибил над крыльцом нашего дома. А накануне самого праздника он сказал: «Завтра, Валерик, пойдём в клуб, там концерт будет».
Под клуб был приспособлен старый товарный вагон, снятый с колес и поставленный во дворике железнодорожной станции. Изнутри его стены обшили досками, смастерили сцену, сколотили скамейки - получилось вполне уютное помещение. Правда, когда в нём собирались все жители нашей округи, да ещё и дети, то было тесновато. Поэтому малыши, как правило, сидели на полу. Но в этот раз в клуб я явился с дедом, и он устроил меня на свои колени, Было удобно и мягко сидеть, все хорошо видно и слышно.
Сцену скрывал занавес. Зазвучала гармошка, на ней играл наш сосед дядя Петя. Он рассказывал, что научился играть на этом инструменте в военном госпитале, куда попал после тяжелой контузии под городом Кенигсбергом. Вместе с ним лежал раненый солдат, у которого и была гармонь. Но тот умер, и инструмент перешел к дяде Пете. Он привез трёхрядку домой в Благовещенск и часто вечерами, сидя на крыльце, одаривал нас задушевными мелодиями и песнями, в основном о войне.
И вот занавес раздвинулся. На сцену выбежали моряк и медсестра. Я их узнал сразу. Моряком был Влад Попов по прозвищу Бадя. Он недавно вернулся со службы, с Тихоокеанского флота, всегда ходил в полосатой тельняшке. В этот раз на его голове была бескозырка с тёмно-синими ленточками. А медсестрой - в ладной гимнастерке защитного цвета и чёрной юбке, в блестящих хромовых сапожках и алой косынке - была старшеклассница Римка Кабанова.
Воцарилась неимоверная тишина, даже малыши замерли, ожидая, что же будет дальше? И началось действо, которое я наблюдал с трепетом и вожделением, отчего сердечко часто-часто стучало.
Из-за кулис зазвучали слова «Дан приказ: ему - на запад...», и Влад с Римкой стали движениями и жестами изображать то, о чем говорилось в песне. Парень и девушка то сближались, то расходились по углам сцены, их ладони то соприкасались, то разжимались. Ленточки Владкиной бескозырки, которую он время от времени придерживал, чтобы не свалилась с головы, летали по воздуху, а Римкины русые косы с чёрными бантами, выбиваясь из-под косынки, метались по девчоночьим плечам.
Как трогательны и пронзительны были слова песни:
Уходили, расставались,
Покидая тихий край.
- Ты мне что-нибудь, родная,
На прощанье пожелай.
И родная отвечала:
- Я желаю всей душой,
Если смерти, то - мгновенной,
Если раны - небольшой.
Много позже я пойму, насколько гениально автор этих слов поэт Михаил Исаковский выразил чувство любящей девушки, желающей, «если смерти, то мгновенной», а тогда я, малец, заворожённо слушал и смотрел, смотрел во все глаза на Влада и Римку.
Песня продолжалась:
- А всего сильней желаю
Я тебе, товарищ мой,
Чтоб со скорою победой
Возвратился ты домой.
Он пожал подруге руку,
Глянул в девичье лицо:
- А еще, тебя прошу я,
Напиши мне письмецо.
- Но куда же напишу я?
Как я твой узнаю путь?
- Все равно, - сказал он тихо,
Напиши... куда-нибудь.
И вновь ёкало моё сердце, и невольно накатывались на глаза слезы от предощущения, что когда-то я вырасту, стану солдатом или моряком, и меня тоже будет ждать и надеяться на моё возвращение с войны такая же красивая девушка, как Римка. И я непременно с ней встречусь!
В завершение действа артисты, встретившись в центре сцены, на два голоса повторили первый куплет, а потом взялись за руки, улыбаясь. Глаза их как-то по особенному светились.
Смолкла музыка. Влад и Римка, и гармонист дядя Петя поклонились зрителям, то есть нам. И тут грянули аплодисменты. Они были поистине ошеломляющими. Я хлопал в ладоши вместе со всеми, спрыгнув с дедовых колен, и был, может быть, впервые счастлив от соприкосновения с чем-то великим – музыкой и поэзией.
После того концерта Влада и Римку долго называли женихом и невестой, а я, конечно, втайне завидовал парню, неосознанно ревнуя, когда он в сине-белой тельняшке развалистой походкой «причаливал» к девушке. И всегда вспоминал «Дан приказ: ему - на запад, ей - в другую.....сторону...»
Возврат к списку
